— Ну и давай, ну и круши, — повторил Джо. — Мне все равно.
Гэллегер в изнеможении рухнул на кушетку и уперся взглядом в прозрачную спину Джо.
— Ну и натворил же ты дел. Какого черта ты заключил контракт с «Сонатоном»?
— Я же тебе объяснял: чтобы мне больше не докучал Кенникотт.
— Ах ты, наглый, пустоголовый… тьфу! По твоей милости я попал в адскую переделку. Тоны могут вынудить меня выполнять все пункты контракта буквально, пока я не смогу доказать, что ты подписал его за меня. Ну ладно, у тебя есть шанс исправить это. Отправишься со мною в суд и продемонстрируешь свои гипнотические таланты или как они там у тебя называются. Убедишь судью, что можешь представляться мною, и что при встрече с Тонами так и сделал.
— И не надейся, — огорошил его робот. — С чего бы это?
— Ты же сам заварил эту кашу! — заорал Гэллегер. — Теперь сам ее и расхлебывай.
— Чего ради?
— «Чего ради»? Да хотя бы потому, что… ну… из соображений элементарной порядочности.
— Нельзя подходить к нам, роботам, с человеческими мерками, — парировал Джо. — Что мне ваша этика? Зачем мне тратить время, которое я могу использовать для подробного изучения собственной красоты. Лучше застыну перед зеркалом на вечные времена…
— Вечных времен у тебя не будет! — взорвался Гэллегер.
— Скоро от тебя ни одной целой молекулы не останется.
— Как хочешь. Меня это не трогает.
— Так уж и не трогает?
— Ох уж этот ваш инстинкт самосохранения, — робот явно издевался. — Правда, вам, очевидно, без него не обойтись. Столь безобразные создания давно уничтожили бы друг друга из одного только отвращения к собственному уродству. Если человечество еще существует, то только благодаря этому страховому полису — инстинкту самосохранения.
— А если я лишу тебя зеркала? — спросил Гэллегер, сам не веря в действенность своей угрозы.
Ответом стали вытаращенные до упора глаза на кронштейнах.
— Я могу обойтись и без зеркала. Не говоря уж о том, что я могу представить себя локторально.
— Давай без подробностей. Остаток жизни я хотел бы провести подальше от дурдома. Послушай-ка, зануда, ведь робот обязан трудиться, делать что-то полезное.
— А я разве не делаю? Что может быть полезнее красоты?
Гэллегер, крепко зажмурившись, попытался собрать воедино разбегающиеся мысли.
— Вникни: допустим, я разработал для Брока принципиально новый тип увеличительного экрана. Но ведь из-за твоего дурацкого контракта его все равно приберут к рукам Тоны. Если я не разделаюсь с контрактом, то любая моя работа становится бессмысленной.
— Гляди! — вскричал Джо в приливе восторга. — Крутятся! Какое совершенство! — И он замер, любуясь своими противно жужжащими потрохами.
Гэллегер побледнел от бессильной ярости.
— Чтоб тебе провалиться! — выругался он. — Ну ладно, я еще пообломаю тебе рога. Пойду спать. — Он поднялся и злорадно выключил свет.
— Бесполезно, — сказал робот. — Я прекрасно вижу во тьме.
Гэллегер изо всех сил хлобыстнул дверью. В полном мраке Джо беззвучно пел себе хвалебные гимны.
Одна из стен в кухне Гэллегера была занята большим холодильником. Среди разнообразных напитков, заполнявших его, главное место занимали жестянки с импортным пивом, прием которого обозначал прелюдию к очередному запою. Утром Гэллегер, не отдохнувший и неудовлетворенный, борясь с собою, поднес ко рту томатный сок, с отвращением сделал глоток и сразу же запил его внушительной порцией виски. Учитывая, что сногсшибательный запой длился уже неделю, Гэллегер не притрагивался к пиву, сохраняя традиционную для него систему потребления спиртного — от простого к сложному. Пищевой автомат швырнул ему герметически упакованный завтрак, и он нехотя ткнул вилкой в плохо прожаренный бифштекс.
— Итак…
Гэллегер считал, что остается одно — судебное разбирательство. Психология роботов была для него темным лесом. Однако способности Джо могли ошарашить любого судью. Конечно, по закону роботы не признавались свидетелями… и все-таки, если доказать, что Джо — механизм, способный гипнотизировать, суд может признать контракт с Тонами недействительным и расторгнуть его.
Чтобы не терять ни минуты, Гэллегер взялся за видеофон. Харрисон Брок еще не растерял своего влияния и связей, и потому предварительное слушание дела удалось назначить на этот же день. Однако чем все закончится, ведали лишь Господь да робот.
Последние часы перед судом Гэллегер провел в мучительных, но безрезультатных размышлениях. Он так и не мог решить, какой ключик подобрать к роботу. Если бы он знал, для чего изготовил Джо… но он никак не мог вспомнить. И однако…
В полдень он явился в лабораторию.
— Собирайся, умник, — бросил он, — мы едем в суд. Немедленно.
— И не подумаю.
— Отлично. — Гэллегер распахнул дверь и жестом пригласил двух здоровых парней с носилками, — Берите его, мальчики!
В общем-то, он блефовал. Способности Джо оставались загадкой, пределы возможностей — тоже. К счастью, робот был не так уж велик. Он сопротивлялся, возражал и даже скрипел, но его все-таки упаковали в смирительную рубашку и без труда положили на носилки.
— Перестаньте! По какому праву! Что вы себе позволяете?! Пустите меня, говорю вам! Пустите!!
— Вперед! — скомандовал Гэллегер.
Джо боролся мужественно, но его вытащили на улицу и сунули в воздушную карету скорой помощи. Там он сразу притих и только тупо смотрел в потолок. Гэллегер опустился на сиденье рядом со своим строптивым детищем. Машина мягко оторвалась от земли.
— Ну, что будем делать?
— Мне уже все равно, — ответствовал Джо. — Ты меня страшно разочаровал. Не знаю, почему я вас всех не загипнотизировал. Между прочим, это и сейчас не поздно. Или, может быть, для вас предпочтительнее бегать по кругу и тявкать по-собачьи?
Гэллегера передернуло.
— Не советую.
— Можешь не беспокоиться. Я не опущусь столь низко.
Буду гордо лежать, любуясь собой. Ты же знаешь, что зеркало мне не нужно. Свою красу я могу опространствить и без него.
— Джо, — сказал Гэллегер. — Нас везут в суд, в большой зал. Там будет множество людей, и все они будут тобою любоваться. Представляешь себе, каким будет их восхищение, если ты продемонстрируешь свои гипнотические способности? Помнишь, как ты загипнотизировал Тонов?
— Меня не волнует число людей, которые в восторге от меня, — ответствовал робот. — Если они просто увидят меня, и то им сказочно повезло. Я буду рад за них. А пока помолчи. Разрешаю тебе тихо любоваться моими шестеренками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
